Согласно информации, взятой с сайта thanhnien.vn, кроме пробкового шлема, другие шляпы западного происхождения, такие как картуз и берет, стали знакомыми предметами для вьетнамцев. Пробковый шлем использовали очень долго, около полувека. Сначала этот головной убор носили только французы в колониях. Во время Первой мировой войны в 1914-1918 годах консерваторы все еще завязывали на голову чалму и носили черный «аозай», однако многие из них, работавшие на французов, следовали западному стилю одежды. Они надевали пробковый шлем бренда «Поль Канаваджо» вместе с белой рубашкой из мешковины с воротником-стойкой.
Некоторые мужчины, любившие носить «аозай», предпочитали пробковый шлем чалме. Пробковый шлем также надевали повара и наемные работники. Эта шляпа постепенно становилась неотъемлемой частью вьетнамского костюма. В номере журнала «Наука», изданном в 1923 году, говорилось, что в Кохинхине с конца 1920-х годов люди привыкли надевать пробковый шлем, постепенно переставали носить федоры и шляпы из соломы.
До того, как северяне приехали на юг жить и работать, каждый год в Кохинхину привозили большое количество соломенных шляп, которые продавались в магазинах головных уборов, принадлежавших индийцам и китайцам. На юге и солнечно, и дождливо, поэтому когда пробковые шлемы начали появляться здесь, они сразу пользовались расположением местных жителей. Пробковый шлем лучше защищает людей от солнца, чем соломенная шляпа. Он также хорошо держит форму и плотно сидит на голове, его не сдувает ветром.
В юго-западных провинциях традиции, которые сохраняли старики, несколько изменились. Откровенные южане готовы воспринять новый образ жизни. Старики, собиравшие волосы в пучок, также надевали пробковый шлем. Практичность этого головного убора помогла ему получить одобрение от самых консервативных людей. Он подходит для жаркой и влажной погоды на юге. Примерно в 1935 году учителя в юго-западной провинции Виньлонг начали ходить в школы в черном «аозай», белых брюках и пробковом шлеме.
Пробковый шлем продолжал использоваться после 1954 года, когда французы уже давно вернулись на родину.
